FXWizard
Гуру форума
Чего боится фондовый рынок?
Странные дела творятся в мировой экономике и на финансовых рынках. Не скрою, за последние пять лет, с тех пор, как разразился мировой финансовый кризис, эта фраза могла бы прозвучать в любой день и была бы к месту. Но на этой неделе странности обрели особую, красноречивую форму, скорее объясняющую многое, но не сбивающую с толку. Практически все публикуемые в последнее время экономические новости кажутся благоприятными или, по крайней мере, выходят лучше ожиданий. Стоимость жилья в США не росла такими темпами с 2006 года, темпы сокращения рабочих мест снижаются, а потребительское доверие вернулось к докризисным уровням.
Япония наслаждается самым высоким экономическим ростом за последние пять лет, при этом на лицо признаки повышения затрат и потребительской активности. Даже в Европе тучи рассеиваются, поскольку политика постепенно отходит от принципов фискальной консолидации в сторону стимулирования роста, а Европейская комиссия больше не требует от правительств добиться бюджетных целей любой ценой. Между тем Европейский центральный банк активно намекает на возможность отрицательных процентных ставок и других нетрадиционных стимулирующих мер. Однако финансовые рынки отреагировали на все эти улучшения и хорошие новости ростом волатильности и даже паникой.
В четверг фондовый рынок на короткое время достиг новых исторических высот, однако очень скоро цены рухнули. Японские акции пережили самое стремительное падение со времен цунами 2011 года. И, что самое главное, рынки облигаций падают по всему миру, что уже привело к росту долгосрочных процентных ставок в США, Японии и большей части Европы к годовым максимумам. Что происходит? Ответы на этот вопрос нужно искать в последних событиях на рынке облигаций. Крутое пике рынка облигаций напугало инвесторов на фондовом рынке, потому что цены на акции так или иначе связаны с доходностью американских, японских и европейских облигаций.
А страх перед волатильными процентными ставками и безумными движениями фондового рынка вскоре может охватить потребителей и компании за пределами финансового сектора. В связи с этим страхом возникает три вопроса. Что провоцирует столь неожиданное чувство финансовой тревожности? Насколько она оправдана? И должны ли политики что-то предпринять, чтобы успокоить рынки, или же, наоборот, разорвать связь между неспокойными финансовыми рынками и экономикой потребления, инвестирования и создания рабочих мест в нефинансовом секторе?
Ответы лежат на поверхности. Никто не будет спорить с тем, что всплеск волатильности на этой неделе был связан с Федрезервом, в частности, с выступлением Бена Бернанке перед Конгрессом в среду и публикацией протокола последнего заседания FOMC несколько часов спустя. Мы уже говорили о том, что Бен не сказал ничего нового, повторив почти слово в слово обещание стимулировать американскую экономику до тех пор, пока уровень безработицы не опустится к 6.5%; но рынок рассудил по-своему, решив, что ФРС готовится к сворачивать монетарные стимулы, возможно, уже в следующем месяце.
На самом деле, нет никаких факторов, указывающих на нечто подобное, напротив, Бернанке и несколько других влиятельных чиновников из Центробанка изо всех сил подчеркивают опасность преждевременного отказа от стимулов, до появления признаков стабильного и надежного экономического восстановления. Однако по ряду социальных факторов инвесторов и рыночных аналитиков их слова не убедили, более того, к концу недели к ним добавился еще один - психологический.
Уже тот факт, что рынки облигаций так остро отреагировали на слова Бернанке на прошлой неделе, заставил инвесторов уверовать в значимость его послания. Цены росли, а вместе с ними и убежденность в том, что «рынок что-то знает» о намерениях ФРС, даже если они не ясны из слов Бернанке. Такого рода реакция является наглядным примером явления, которое Джордж Сорос назвал рефлексией - способностью рыночных ожиданий менять экономическую реальность, подгонять ее под ожидания, не зависимо от того, насколько они верны или оправданы.
Итак, мы подошли ко второму вопросу: «Есть ли у нас основания полагать, что правительство планирует в ближайшее время отказаться от монетарных стимулов или сократить их»? Подозреваю, что нет. И вот, почему: Бернанке и другие чиновники Центробанка не устают говорить о том, что сокращение стимулов возможно только в условиях устойчивого экономического роста и создания рабочих мест. Чтобы оценить степень устойчивости, нужно минимум шесть месяцев высоких показателей занятости или два квартала устойчивого роста ВВП.
Учитывая неоднородную статистику за март и апрель, сложно представить, что эти условия будут удовлетворены раньше четвертого квартала этого года. кроме того, Япония и Европа, которые только что выбрались из фазы фискальной консолидации, продолжат выбрасывать в мировую экономику дополнительные стимулы даже после завершения монетарной экспансии в США. Таким образом, благодаря совместным усилиям японских, европейских и американских банкиров монетарная экономика будет испытывать увеличение стимулов (но никак не их сокращение) еще как минимум год.
Таким образом, опасения рынка о грядущем ужесточении кажутся беспочвенными, или, как минимум преждевременными. В этом случае, стоит ли нам беспокоиться о волатильности на рынках акций и облигаций, и уж тем более говорить о необходимости «успокоить» рынки? К сожалению, да, потому что между финансовыми рынками и экономической реальностью существует рефлексивная взаимосвязь. Мировая экономика восстанавливается, однако, она еще слишком слаба и не вынесет нового финансового потрясения.
Если в ближайшие месяцы резко упадут цены на акции или вырастут долгосрочные процентные ставки, потребительское доверие, деловые инвестиции и сектор жилья ощутят на себе негативные последствия этих событий, а государственные дефициты снова начнут расти. Если коротко, финансовый шок разрушит мировую экономику до состояния, когда ухудшение экономической реальности, в конечном счете, сделает его оправданным. Чтобы избежать раскручивания этой нисходящей спирали, центральные банки и правительства во всех крупных экономиках должны ясно дать понять, что монетарные условия не будут ужесточаться.
Им стоит напомнить инвесторам о том, что постепенный рост долгосрочных процентных ставок является закономерным развитием событий, поскольку мировая экономика возвращается в нормальное состояние, кроме того, Центробанки обладают практически безграничными возможностями и, если понадобится, смогут защитить экономику от чрезмерных колебаний процентных ставок, или неожиданной волатильности на финансовых рынках.
Анатоль Калецкий
Подготовлено по материалам агентства Reuters
Странные дела творятся в мировой экономике и на финансовых рынках. Не скрою, за последние пять лет, с тех пор, как разразился мировой финансовый кризис, эта фраза могла бы прозвучать в любой день и была бы к месту. Но на этой неделе странности обрели особую, красноречивую форму, скорее объясняющую многое, но не сбивающую с толку. Практически все публикуемые в последнее время экономические новости кажутся благоприятными или, по крайней мере, выходят лучше ожиданий. Стоимость жилья в США не росла такими темпами с 2006 года, темпы сокращения рабочих мест снижаются, а потребительское доверие вернулось к докризисным уровням.
Япония наслаждается самым высоким экономическим ростом за последние пять лет, при этом на лицо признаки повышения затрат и потребительской активности. Даже в Европе тучи рассеиваются, поскольку политика постепенно отходит от принципов фискальной консолидации в сторону стимулирования роста, а Европейская комиссия больше не требует от правительств добиться бюджетных целей любой ценой. Между тем Европейский центральный банк активно намекает на возможность отрицательных процентных ставок и других нетрадиционных стимулирующих мер. Однако финансовые рынки отреагировали на все эти улучшения и хорошие новости ростом волатильности и даже паникой.
В четверг фондовый рынок на короткое время достиг новых исторических высот, однако очень скоро цены рухнули. Японские акции пережили самое стремительное падение со времен цунами 2011 года. И, что самое главное, рынки облигаций падают по всему миру, что уже привело к росту долгосрочных процентных ставок в США, Японии и большей части Европы к годовым максимумам. Что происходит? Ответы на этот вопрос нужно искать в последних событиях на рынке облигаций. Крутое пике рынка облигаций напугало инвесторов на фондовом рынке, потому что цены на акции так или иначе связаны с доходностью американских, японских и европейских облигаций.
А страх перед волатильными процентными ставками и безумными движениями фондового рынка вскоре может охватить потребителей и компании за пределами финансового сектора. В связи с этим страхом возникает три вопроса. Что провоцирует столь неожиданное чувство финансовой тревожности? Насколько она оправдана? И должны ли политики что-то предпринять, чтобы успокоить рынки, или же, наоборот, разорвать связь между неспокойными финансовыми рынками и экономикой потребления, инвестирования и создания рабочих мест в нефинансовом секторе?
Ответы лежат на поверхности. Никто не будет спорить с тем, что всплеск волатильности на этой неделе был связан с Федрезервом, в частности, с выступлением Бена Бернанке перед Конгрессом в среду и публикацией протокола последнего заседания FOMC несколько часов спустя. Мы уже говорили о том, что Бен не сказал ничего нового, повторив почти слово в слово обещание стимулировать американскую экономику до тех пор, пока уровень безработицы не опустится к 6.5%; но рынок рассудил по-своему, решив, что ФРС готовится к сворачивать монетарные стимулы, возможно, уже в следующем месяце.
На самом деле, нет никаких факторов, указывающих на нечто подобное, напротив, Бернанке и несколько других влиятельных чиновников из Центробанка изо всех сил подчеркивают опасность преждевременного отказа от стимулов, до появления признаков стабильного и надежного экономического восстановления. Однако по ряду социальных факторов инвесторов и рыночных аналитиков их слова не убедили, более того, к концу недели к ним добавился еще один - психологический.
Уже тот факт, что рынки облигаций так остро отреагировали на слова Бернанке на прошлой неделе, заставил инвесторов уверовать в значимость его послания. Цены росли, а вместе с ними и убежденность в том, что «рынок что-то знает» о намерениях ФРС, даже если они не ясны из слов Бернанке. Такого рода реакция является наглядным примером явления, которое Джордж Сорос назвал рефлексией - способностью рыночных ожиданий менять экономическую реальность, подгонять ее под ожидания, не зависимо от того, насколько они верны или оправданы.
Итак, мы подошли ко второму вопросу: «Есть ли у нас основания полагать, что правительство планирует в ближайшее время отказаться от монетарных стимулов или сократить их»? Подозреваю, что нет. И вот, почему: Бернанке и другие чиновники Центробанка не устают говорить о том, что сокращение стимулов возможно только в условиях устойчивого экономического роста и создания рабочих мест. Чтобы оценить степень устойчивости, нужно минимум шесть месяцев высоких показателей занятости или два квартала устойчивого роста ВВП.
Учитывая неоднородную статистику за март и апрель, сложно представить, что эти условия будут удовлетворены раньше четвертого квартала этого года. кроме того, Япония и Европа, которые только что выбрались из фазы фискальной консолидации, продолжат выбрасывать в мировую экономику дополнительные стимулы даже после завершения монетарной экспансии в США. Таким образом, благодаря совместным усилиям японских, европейских и американских банкиров монетарная экономика будет испытывать увеличение стимулов (но никак не их сокращение) еще как минимум год.
Таким образом, опасения рынка о грядущем ужесточении кажутся беспочвенными, или, как минимум преждевременными. В этом случае, стоит ли нам беспокоиться о волатильности на рынках акций и облигаций, и уж тем более говорить о необходимости «успокоить» рынки? К сожалению, да, потому что между финансовыми рынками и экономической реальностью существует рефлексивная взаимосвязь. Мировая экономика восстанавливается, однако, она еще слишком слаба и не вынесет нового финансового потрясения.
Если в ближайшие месяцы резко упадут цены на акции или вырастут долгосрочные процентные ставки, потребительское доверие, деловые инвестиции и сектор жилья ощутят на себе негативные последствия этих событий, а государственные дефициты снова начнут расти. Если коротко, финансовый шок разрушит мировую экономику до состояния, когда ухудшение экономической реальности, в конечном счете, сделает его оправданным. Чтобы избежать раскручивания этой нисходящей спирали, центральные банки и правительства во всех крупных экономиках должны ясно дать понять, что монетарные условия не будут ужесточаться.
Им стоит напомнить инвесторам о том, что постепенный рост долгосрочных процентных ставок является закономерным развитием событий, поскольку мировая экономика возвращается в нормальное состояние, кроме того, Центробанки обладают практически безграничными возможностями и, если понадобится, смогут защитить экономику от чрезмерных колебаний процентных ставок, или неожиданной волатильности на финансовых рынках.
Анатоль Калецкий
Подготовлено по материалам агентства Reuters