Применение уравнения обмена Ирвинга Фишера к экономической модели Биткоина

[NSerega]

Уравнение обмена экономиста Ирвинга Фишера считается математической моделью. Его трактовка и использование относительно биткоина – яркий пример того, как математика макроэкономической модели подменяет не только логику, но и здравый экономический смысл.

Автор статьи – Александр Яковлев, кандидат экономических наук, доцент кафедры экономической теории СПбГЭТУ (ЛЭТИ). Автор книги «Теория денег: от золота к криптосистеме обмена».

В связи с введением в сферу экономической теории тематики биткоина, в публикациях о нем уже появились устойчивые обороты. Так, при оценке биткоина на основе уравнения обмена применяется оборот «простая экономическая модель» (См. Joseph C. Wang «Simple macroeconomic model of bitcoin»), хотя на самом деле и анализ, и выводы могут быть совершенно не связаны с обменом и его закономерностями.

Уравнение Фишера не исчерпывает количественную теорию. Само уравнение многие экономисты, и не без оснований, считают тождеством, что принципиально меняет его экономический и математический смысл. Тем не менее, уравнение обмена Ирвинга Фишера – основа количественной теории денег, а она, в свою очередь, является фундаментом теории денег в XX веке. На её базе строится, по большому счету, вся современная теория денег, включающая множество версий и нюансов, и официальная монетарная политика, в поддержку и развитие которой создан обширный аппарат математического моделирования. Короче, на основе уравнения обмена строится так называемый «мэйнстрим» в теории денег, который укладывается в концепцию общего экономического равновесия.

Знаменитое уравнение обмена Ирвинга Фишера детально описано им в монографии «The Purchasing Power of Money: Its Determination and Relation to Credit, Interest and Crises», впервые изданной в 1911 году (в России утвердилась версия названия «Покупательная сила/способность денег»). Уравнение Фишера, несмотря на его кажущуюся математическую простоту, внутренне противоречиво, недаром оно является предметом дискуссий уже более века.

Уравнение обмена Фишера (традиционно в экономической литературе считается, что оно выглядит как МV = PQ) есть попытка математически формализовать экономический закон денежного обращения. Здесь значимо каждое слово. Уравнение есть попытка выразить закон, но само по себе таковым не является. Иными словами, нельзя считать его неким подобием закона Ома или Ньютона. Уравнение Фишера – лишь математическая модель, абстракция, причем весьма упрощенная, если не сказать примитивная. Оно отражает скорее некую тенденцию в экономике, чего не понимают экономисты-математики (точнее, понимают, но «по-своему»). Эта тенденция постоянно нарушается и постоянно воспроизводится, поскольку уравнение обмена Фишера есть идеальное отражение закона стоимости в обращении (подчеркиваю, в обращении).

Как сама количественная теория, так и её модель в виде уравнения обмена подвергалась и подвергается серьезной критике. По признанию самого ученого [И. Фишера]: «Количественная теория была одной из наиболее страстно оспариваемых теорий в экономике …», (здесь имеется в виду, главным образом, знаменитый дискурс денежной и банковской школ).

Если же, как пытаются некоторые экономисты, вести речь о применении уравнения Фишера в анализе биткоина, то первый шаг, т.е. введение экономических или качественных условий (параметров) модели, обычно становится последним.

Что предлагается? Внешне безобидное решение по аналогии, так называемая «модификация». Как пример, цитирую: «Теперь мы модифицируем это уравнение, чтобы учесть уникальные характеристики биткоина. Сначала мы выражаем все наши величины в единицах фиатной валюты (First we express all of our quantities in units of fiat currency). Выражая все наши величины/значения в терминах фиатной валюты, мы можем установить [величину] P [равной] 1. Поскольку мы выражаем все величины в единицах фиатной валюты, значение M теперь является стоимостью биткоина, измеренной в единицах фиатной валюты» (??). Так решили применить уравнение обмена МV = PQ в анализе биткоина в одной из работ.

На самом же деле происходит подмена одной модели, где имеет место обращение биткоина, другой, где имеет место обращение фиатных денег. Вместо одной макроэкономической модели предлагается анализ совершенно, качественно иной. Замена единицы счета, скажем так, трансформирует цифровую среду в аналоговую, а биткоин как «цифровая, децентрализованная, частично анонимная валюта, не поддерживаемая каким-либо правительством или другим юридическим лицом и не подлежащая выкупу за золото или другой товар», превращается в аналоговые, централизованные, гарантированные правительством фиатные деньги. Дальнейший анализ становится бессмысленным, поскольку выводы будут заведомо неверны. Математический аппарат считает «не зеленое, а соленое».

 

[NSerega]

Какие проблемы уравнения обмена важно учесть при анализе биткоина? Возможно ли в принципе применить это уравнение к криптовалюте?

1. Главная, на мой взгляд, проблема такова: уравнение обмена имеет методологическую, скажем так, двойственность. С одной стороны, это действительно макроэкономическая модель, а с другой уравнение обмена имеет микроэкономическое основание. Эта диалектика (вполне уместно вспомнить если не Георга Гегеля, то Карла Маркса) закона денежного обращения, соотношение формы (даже не самой абстрактной математической модели, а той закономерности в сфере обмена, которую она отражает) и содержания (реальных процессов воспроизводства, т.е. динамики создания и движения всей совокупности товаров, включая многочисленные обратные связи) есть, на мой взгляд, самое трудное для понимания экономистов. Иными словами, денежное обращение (на поверхности, в явлении) обладает лишь относительной самостоятельностью, теория денег есть одно из следствий теории стоимости, которая формируется не в обмене, а в производстве. В обмен товары вступают, уже имея цены, а не получают их в обращении, как может показаться и как считал Ирвинг Фишер. При этом ученый пытался построить свою версию теории денег на основе лишь одного уравнения обмена, т.е. на основе самой формулы, которая внутренне противоречива, диалектична, развивается вслед за развитием экономических отношений, её переменные как слева, так и справа качественно меняются, их экономическое содержание становится другим, но сторонники количественной теории в течение вот уже более века стоят на формальной точке зрения и стараются перемен не замечать.

2. Общие условия построения модели и решения её как математической задачи, т.е. время и место, у Ирвинга Фишера обозначены так: «Уравнение обмена есть математическое выражение всех сделок, совершаемых в известный период времени в данном обществе». Место, т.е. «в данном обществе», как можно понять, есть национальное хозяйство. Время же в формуле обмена присутствует неявно, косвенно. Фишер считает, что «уравнение обмена есть просто сумма уравнений, объединяющих все индивидуальные меновые сделки в течение года». Понятно, что это абстракция, допущение, формальный параметр, который важен лишь для статистики. Понятно и то, что в течение года ситуация может измениться, и не раз, самым парадоксальным и радикальным образом.

3. Уравнение обмена не учитывает (по крайней мере, формально) время как аргумент, оно всегда статично. Но дело в том, что не учитывается и такой важный фактор как инерционность денежного обращения, определяющий динамику всех параметров этого экономического процесса, к примеру, той же инфляции. Если в макроэкономической модели изменение параметров уравнения происходит математически, т.е. «мгновенно», то в реальной экономике это изменение может длиться и дни, и месяцы, и годы. Могут возразить: да, сама формула не учитывает, но количественная теория денег в целом – учитывает. И представить пакет графиков и диаграмм, развернутых во времени. Как же так? Ирвинг Фишер пишет: «Существуют мириады … факторов, стоящих вне уравнения обмена, которые действуют на цены …», и это верно.

Ирвинг Фишер, конечно, видит эту проблему и определяет её как «нарушение уравнения обмена и покупательной силы денег в течение переходных периодов». Это объективное противоречие, связанное, на мой взгляд, опять-таки с методологической двойственностью денежного обращения. Ученый это понимает, раз посвятил проблеме целую главу. Каков же вывод? «Количественная теория не является строго справедливой во время переходных периодов». А это уже название параграфа. Что же при этом происходит? Равенство в обмене нарушается, по версии Фишера, когда цены на товары и услуги растут не строго пропорционально росту денежной массы.

Как тогда понять, что такое «время переходных периодов»? Четкого определения нет, но есть такая интересная деталь: «переходные периоды могут характеризоваться или повышением, или падением цен». Иными словами, любое движение цен можно трактовать как «переходный период» независимо от причин, его породивших. Получается, что «переходный период» может длится всё время? Тогда возникает вопрос: как во «время переходных периодов» ведет себя равенство МV = PQ? Что чему равно или не равно? Ответа нет. На мой взгляд, ответа (или четкого определения) и быть не может, поскольку формула описывает только процесс обращения, а действительные причины изменения всех её переменных лежат не внутри, а вовне.

4. Количественная теория денег как теоретическое отражение закона денежного обращения изначально строилась на том, что деньги как общественное отношение представлены в форме товарных денег, где денежным материалом выступает золото, имеющее так называемую «внутреннюю стоимость» денег, в силу чего формируется механизм саморегулирования обмена, основанный на эквивалентности каждой сделки или метаморфозе Т – Д – Т в форме Т = Д = Т. При этом в качестве своеобразного «механизма регулирования» выступают все пять функций денег (всеобщий эквивалент, всеобщее средство обмена, средство сохранения/накопления и т.д.). В целом это выглядит как некая версия закона сохранения вещества. Ирвинг Фишер, надо отдать ему должное, как выдающийся ученый-статистик своего времени и сильный математик, это понимал.

Речь в уравнении обмена Ирвинга Фишера идет о деньгах, только о деньгах. Ученый в своем анализе и выводах идет от практики, которая менялась буквально на глазах. Поскольку единственный инструмент в его руках – это уравнение обмена, Фишер нередко просто фиксирует практику, без всякого на то теоретического обоснования. Так, по его убеждению, «существуют два вида подлинных денег: полноценные (primary) и кредитные (fiduciary). Деньги называются полноценными, когда товар, из которого они сделаны, имеет одну и ту же ценность как при употреблении его в качестве денег, так и при всяком другом употреблении. … а ценность кредитных денег частью или целиком зависит от уверенности, что владелец этих денег сможет или обменять их на другие блага, например, на полноценные деньги в банке … или во всяком случае уплатить ими долги или купить на них товары». Деление на товарную и кредитную (фиатную или фидуциарную) формы денег, без сомнения, лежит вне анализа уравнения обмена. В рамках количественной теории денег обоснования этому факту не найти.

Кредитные деньги разрушают существовавший в эпоху золотого стандарта механизм обратной связи, система денежного обращения теряет устойчивость, как следствие, резко возрастает роль регулятора, по сути внеэкономического или административного органа с экономическими функциями «эмитента» денежных знаков (Центрального банка). Саморегулирование системы теоретически возможно, конечно, но в рамках ассоциации, а не на основе свободной конкуренции. Этот вопрос мог бы обсуждаться, поскольку соблюдение уравнения обмена требует постоянного регулирования (вмешательства), у которого нет объективных экономических границ. Количественная теория в версии Фишера признает эти изменения … регулятором выступает ставка процента.

5. Далеко не каждому экономисту известно, что Ирвинг Фишер «исправил», как он пишет, уравнение обмена. Точнее, анализировал его в два этапа. Формула МV = PQ справедлива для ученого лишь на первом этапе анализа, на втором он добавляет выражение M'V' и левая часть формулы превращается в MV+M'V'. Тем самым «общая ценность всех покупок за год будет, следовательно, измеряться теперь не MV, но MV + M'V'». Единственным аргументом, почему он так решил, является практика денежного обращения, которая в монографии выражена одной фразой: «Анализ банковских балансов подготовил нас к тому, чтобы включить банковские депозиты, или циркуляторный кредит, в уравнение обмена».

Что же такое M'V' в понимании учёного? Это обращение (именно обращение) чеков на банковские вклады как элемент денежного обращения в целом. Почему такое заключение? И опять получаем замечательно краткий ответ: «Изучение банковских операций обнаруживает два вида средств обращения: один - это банкноты, принадлежащие к категории денег, и другой – депозиты».

Ирвинг Фишер, без сомнения, был знаком с новинками экономической литературы того времени, но в своем труде, ставшим впоследствии классическим, старается их не упоминать. Скажем, ученый не признает депозиты деньгами, но в уравнение обмена их включает лишь на том основании, что депозиты – «прекрасный субститут».

 

[NSerega]

6. Скорость обращения – самый загадочный параметр модели. Именно определение скорости И. Фишером позволяет считать уравнение обмена тождеством, т.е. верным всегда. Именно скорость обращения меняется в ту или иную сторону, становится «регулятором последней инстанции», когда нет других аргументов. Этот параметр статистически не наблюдается и делает уравнение совершенно мнемоническим. Если наличность в эпоху золотого стандарта можно было представить в динамике, как движение из рук в руки (согласно определению Фишера – «скорость обращения, или быстрота перехода денег из рук в руки»), то скорость обращения бумажных денег, а тем более безналичного оборота – понятие более чем условное. Техническая скорость осуществления транзакций – явно не тот параметр, который важен. Скорость обращения сформировалась, на мой взгляд, как экономическая категория, но тогда и определять её надо как-то по-другому. Это не физическая скорость перемещения денежных знаков, а желание или возможность осуществления сделки, т.е. просто хранение средств в денежной форме до поры до времени, что придает уравнению обмена совершенно другой экономический смысл. Это уже Кембридж. Тогда что остается от уравнения обмена Фишера?

7. Теоретическая проблема, которую Ирвинг Фишер не смог объяснить. Не торопятся этого делать и его последователи. Точка бифуркации такова: «Хотя банковский депозит, передаваемый посредством чека, и рассматривается как средство обращения, он все же не является деньгами, а банкнота представляет собой и средство обращения, и деньги. Между чеком и банкнотой и лежит последняя линия разграничения того, что является деньгами, от того, что не является ими. Правда, точно провести эту линию очень трудно…» Итак, средством обращения депозит является, а деньгами (для Фишера) – ещё нет. Но в уравнение обмена, где на первом этапе было только обращение наличных денег, Ирвинг Фишер включает обращение чеков или просто движение записей на счетах банковских депозитов. Почему? И где всё-таки грань между депозитом и банкнотой? Ответа нет.

Решение ученого не считать банковский депозит деньгами противоречит его же определению денег, например, «мы определили деньги как все то, что принимается всеми в обмен за блага» или «всякий товар, общепризнанный при обмене, должен называться деньгами». Это неточность, поскольку, согласно Фишеру, «банкнота представляет собой и средство обращения, и деньги», а банковский депозит – не деньги, а только «субститут», хотя и он принимается всеми. Что значит категория «субститут», в данной работе не объясняется.

Ирвинг Фишер, как сказано выше, различает товарные и кредитные деньги, но объединяет кредитную (банкнота) и товарную (золотая монета) формы наличности (напомню, книга написана в эпоху золотого стандарта) как М, в противовес депозитам, т.е. безналичному, но кредитному, платежному средству или M'. Возможно, объедини ученый кредитные платежные средства, что тоже верно, и сегодня система денежных агрегатов формировалась бы иначе.

8. Ещё один парадокс макроэкономической модели закона денежного обращения.

Несмотря на десятки страниц текста в монографии о золоте, его добыче и влияние на цены, золото на знаменитых «весах Фишера» отсутствует. Так куда его положить? Вроде бы слева, где деньги, как неоднократно писал сам Фишер? Но как тогда учесть его добычу как товара, пусть и денежного? Класть на обе чаши весов? Или как? Ведь деньги являются деньгами, лишь подтверждая свой статус, скажем так, в постоянной и бесконечной метаморфозе Т – Д – Т (Т = Д = Т). Иными словами, закон обращения денег не может учесть процессы их создания и распределения (как ни странно, они так же имеют место), денежные знаки в уравнении обмена как бы не существуют, точнее, деньги представлены идеально, поскольку их носители никак не учитываются.

9. Как одно из условий, допущений макроэкономической модели предполагается, что реализация товаров и услуг происходит без затруднений, т.е. моментально и без остатка. Тем самым априорно предполагается, что существует устойчивый совокупный спрос, который обязательно поглотит всю товарную массу. Вопрос о том, как формируется такой совокупный спрос, остается без ответа. Если же «убрать» это допущение, то под сомнением оказывается сама формула обмена.

Проблемы, которые описаны выше, неразрешимы, на мой взгляд, в рамках количественной теории, поскольку последняя не является законченной теорией денег, а есть лишь абстрактная макроэкономическая модель или формула, отражающая определенный этап в развитии как теории, так и практики денежного обращения. Но уравнение обмена Фишера в виде МV = PQ представляет собой не только историческую ценность, это исходный пункт построения макроэкономических моделей, отражающих реальность денежных отношений сегодня . Вместе с тем претензия количественной теории занять центральное место, быть методологической основой современной монетарной теории, на мой взгляд, требует обоснования.

И вот случилось. Появились «цифровые деньги» (название условное) или Биткоин. Это ещё не деньги, это в лучшем случае потенциальные деньги. Мной предлагается определение «криптосистема обмена», поскольку основная функция всех форм меновой стоимости, или денег, в силу описанных выше условий, ею не выполняется. Нет обмена эквивалентов ни в целом, ни в частности.

«Деньги будущего» только создаются. И всё внимание частного бизнеса, а он созидатель и драйвер этого процесса, обращено на процесс производства и распределения «денег будущего», в то время как академическое сообщество по-прежнему изучает, главным образом, процесс обращения, но закономерности обращения на этом этапа развития «денег будущего» по определению вторичны. Научный мир по-прежнему не знает, как подойти и как оценить производство (именно производство) «денег будущего». Получается, оно как бы вне круга его интересов, новое явление зачастую просто отвергается под любым, нередко очевидно надуманным предлогом, поскольку не вписывается в mainstream. А когда за анализ этого процесса всё-таки берутся, то используют негодный инструментарий из прошлого, из аналоговой экономики, вплоть до уже нелепых на практике попыток «просто» (это цитата) заменить одно понятие совершенно другим, создавая тем самым «простую макроэкономическую модель для Биткоина (simple macroeconomic model of Bitcoin)».

Мощный импульс к обсуждению роли количественной теории денег в оценке биткоина дала практика. Запуск торгов фьючерсами на биткоин на крупнейших биржах США в декабре 2017 года вызвал ажиотаж на рынке и в деловой прессе, в том числе был причиной выхода в свет бестселлера Криса Бурниска (Chris Burniske) и Адама Уайта (Adam White, бывший топ-менеджер платформы Coinbase, ныне CEO Bakkt) «Cryptoassets: The Innovative Investor's Guide to Bitcoin and Beyond», который, в свою очередь, вызвал волну публикаций на тему места и роли биткоина в современной (цифровой) экономике.

 

[NSerega]

Основная мысль этой научно-популярной работы о том, что появился новый класс финансовых активов, или криптоактивы (сryptoassets), бесспорно, является фактом экономической теории. Криптосистемы обмена представляют собой чрезвычайно сложный класс активов из-за отсутствия традиционных показателей оценки (valuation metrics), обычно применяемых при использовании традиционного метода оценки путем дисконтирования денежного потока. В отличие от активов компании, криптоактивы не имеют дохода, денежного потока или прибыли с тем, чтобы на их основе оценить стоимость бизнеса компании. Оценка [стоимости (цены)] криптоактива – острейшая как теоретическая, так и практическая проблема, которая не решена до сих пор.

Серьезная методологическая ошибка криптовалютных аналитиков состоит в том, что они привлекают для построения модели оценки криптоактива уравнение обмена Фишера. Почему «серьезная» и почему «методологическая»? Уравнение Фишера выражает закономерность денежного обращения, т.е. сфера его применения – теория денег. Оценка стоимости бизнеса – это всё-таки теория капитала, пусть и в денежной форме, но капитала.

Надо сказать, что в своей «Белой книге» Бурниск и Уайт не решились связывать стоимость криптоактива с уравнением обмена Фишера напрямую, обошлись аналогией, что очень показательно, с золотом. Но ответ на вопрос: как же определяется «фундаментально», т.е. теоретически, стоимость криптоактива, никуда не делся. Поэтому в отдельной статье «Как оценивать криптоактивы?» (Cryptoasset Valuations) автор идеи Крис Бурниск все же высказывает теорию, лежащую в основе оценки криптоактива, более определенно. Конечно, это уравнение обмена И. Фишера. Почему? Ведь «в своем собственном протоколе криптоактив служит средством обмена, сохранения стоимости и единицей счета/учета», т.е. является, согласно современной трактовке, деньгами. Проблема в том, что именно так определяются деньги в современной экономической теории, от Кругмана до представителей австрийской теории денег, но в классике жанра первая из функций – всё-таки мера стоимости или всеобщий эквивалент, следствием (только следствием) которой является «единица счета/учета» или , точнее, масштаб цен (см. К. Маркс, Капитал).

Биткоин деньгами ещё не стал, сегодня это всего лишь криптосистема обмена, специфическое платежное средство, которые выполняет лишь отдельные функции денег. Но своя логика у крипто-аналитика, конечно, была. На мой взгляд, выбиралось наименьшее из зол. Если нет «выручки, маржи и прибыли» внутри системы, то можно использовать то, что есть (опять же, внутри системы или протокола). Вот и появляется уравнение обмена Фишера, ведь с его помощью обычно представители мэйнстрима ищут «справедливую» или «фундаментальную» (в нашем случае – рациональную) (rational market price) цену.

Вот поэтому, по мысли Криса Бурниска, «уравнение обмена… становится краеугольным камнем для оценки стоимости криптоактива». Дальше анализировать нет смысла, это вне рамок экономической теории, да и экономики вообще, пусть остается на совести выпускника Стэнфорда Криса Бурниска.

Но публикацией криптовалютных аналитиков дело не закончилось. В том же 2017 году со своей версией оценки криптоактива выступил Виталик Бутерин, создатель криптосистемы второго поколения Ethereum (и почетный доктор в Базельском университете). В коротком и ёмком – и в целом очень оригинальном тексте – Бутерин также использует простую экономическую модель (simple economic model), как он называет уравнение обмена И. Фишера.

Итак, по версии Бутерина «Традиционная макроэкономика имеет простое уравнение, чтобы попытаться оценить средство обмена (traditional macroeconomics has a simple equation to try to value a medium of exchange): MV = PT». Почему нет? Но каковы же элементы, составляющие это «простое уравнение»? Так же традиционны, как и уравнение в целом, за исключением Т, которое представляет собой, по версии Бутерина, не объем товарной массы, а «объем транзакций: экономическая стоимость транзакций в сутки» (the transaction volume: the economic value of transactions per day).

Несмотря на явную одаренность автора и «тривиальность» формулы, он тоже делает ошибку, в результате которой, с помощью уравнения обмена Фишера, получает рыночную капитализацию одного из своих проектов. В ходе «тривиальных» действий у Бутерина получается равенство M*C = T*H, где «выражение слева - это просто рыночная капитализация» (the left term is quite simply the market cap), ну, а справа – нечто невообразимое. «Определение справа - это экономическая стоимость транзакции за день, умноженная на количество времени, в течение которого пользователь владеет монетой, прежде чем использовать ее для совершения операции».

Почему случилась методологическая ошибка? Потому что капитализация проекта, даже выраженная в деньгах, есть оценка стоимости капитала проекта, а уравнение обмена Фишера показывает равенство (или даже тождество) на уровне метаморфозы Товар – Деньги – Товар.

Надо сказать, что профессиональные экономисты всё же не делают таких грубых ошибок. Но это не значит, что они не делают ошибок вообще. Основной проблемой мэйнстримных экономистов является сознательный, но чаще подсознательный, неявный перенос решения, полученного в аналоговой экономике, в экономику цифровую, в криптосистему обмена. Например, возьмем, «Немного простой экономики Биткоина (Some simple Bitcoin Economics), примерно так можно перевести работу ученых Линды Шиллинг (Linda Schilling) и Харальда Улига (Harald Uhlig). Почему её? Ну, модель простая, а если серьезно, то её авторы постулируют следующее: «Традиционная количественная теория денег предполагает, что центральные банки могут контролировать уровень цен (инфляцию) своих фиатных валют путем изменения общего предложения валюты. (Traditional quantity theory of money suggests that central banks can control the price level (inflation) of their fiat currencies through variation in the total currency supply). То есть, очевидно, опираются на уравнение И. Фишера.

Далее, основной интерес экономистов в этой известной работе сосредоточен на том, чтобы ответить на всё те же актуальные вопросы: «Что определяет цену криптовалют, как могут возникать колебания и каковы последствия для монетарной политики контролируемых Центральным банком валют в условиях конкуренции с криптовалютами?» и надеются, что их работа «проливает свет на эти вопросы».

В модели Линды Шиллинг и Харальда Улига сравниваются две валюты: доллар и биткоин, точнее, ожидания агента по доллару и биткоину, при этом утверждается, что возможно равновесие «на рынке» денег. И даже предполагается, что «интуитивно, установив количество долларов, Центральный банк может контролировать цену биткоина».

Экономисты утверждают, что результат их исследования «может быть понят как обновленная версия знаменитого результата Kareken-Wallace (1981)». Приветствуя любые эксперименты на границе двух качественно различных денежных систем: цифровой и аналоговой, не надо забывать, что для Биткоина в принципе неприменимо прямое, непосредственное участие (или «подстановка») в моделях, где исследуются фиатные деньги, тем более в режиме laissez-faire, на что, собственно, указывает и Ларри Уайт. Он прямо пишет, что «ключевое предположение [модели Kareken-Wallace] – идеальные заменители [для фиатной валюты] легко создать – фактически ложно по отношению к реальным криптоактивам. Биткоин и его реальные и потенциальные конкуренты фактически не совершенные заменители и, следовательно, не удовлетворяют гипотезе Kareken-Wallace».

Причина заключается в том, что несмотря как на внешнюю близость, похожесть процессов, так и единую экономическую сущность, что не так просто признать, цифровая экономика и криптоактивы как её основа не тождественны, качественны различны с экономикой аналоговой и фиатными деньгами как её составной частью. Теория денег XXI века принципиально не интегрируется в монетарные модели века XX не в силу юридических или законодательных особенностей или трактовок, а в силу различий в экономических системах, возникающих на базе разных по качеству технологических платформ.

Это ключевой вопрос, как мы видим, и практики, и теории не только денег, но и цифровой экономики в целом. Фундамент, на котором строилась монетарная теория в XXI веке – количественная теория денег – не удовлетворяет экономическим реалиям XXI века.