Твердые деньги и Биткойн
Твердые деньги и Биткойн
Биткойн часто критикуют экономисты, причем, с разных позиций. Нобелевский лауреат Кругман нападает на цифровую валюту за то, что она является новой инкарнацией “варварского”, по мнению профессора, золотого стандарта. Но, может быть, те из экономистов, кто десятилетиями ратовал за возврат золотого стандарта, относятся к Биткойну более благосклонно?
Оказывается, далеко не все. Многие сторонники “твердых денег” и “золотого стандарта” из числа экономистов принимают Биткойн буквально в штыки. Вот, например, Гари Норт, один из ведущих исследователей Института Людвига фон Мизеса, главного центра экономической мысли выступающего за “твердые деньги”. Не так давно он опубликовал следующие статьи:
Биткойны: Вторая по масштабу финансовая пирамида в истории
Цифровые тюльпаны: Биткойномания
Биткойны: Дорога в инвестиционный ад вымощена добрыми намерениями
Как видно из названий, эти статьи содержат разгромную критику биткойна, который, по мнению исследователя, не только не является твердыми деньгами, но и вообще ничем, кроме пузыря и пирамиды, не является. Все бы хорошо, критика дело полезное. Но вот только вызывает недоумение то, что Норт в своих работах делает две фундаментальные ошибки, которые не должен допускать исследователь. Он не делает обзора существующей экономической литературы о биткойнах и не собирает реальные данные. Вместо этого он повторяет давно опровергнутые заблуждения, и создает свою собственную, причем совершенно выдуманную, историю Биткойна. Давайте рассмотрим подробнее, в чем конкретно состоят заблуждения исследователя.
Неспособность классифицировать Биткойн
Норт беспрестанно повторяет, что биткойн практически не используется в реальных рыночных операциях. Но на самом деле это далеко не так. Хотя прием биткойнов и не так распространен, как большинство фиатных валют, его уже принимают десятки тысяч торговцев. Я сам постоянно покупаю товары за биткойны. Вероятность, что вы сможете расплатиться за товар биткойнами, куда выше, чем какими-нибудь замбийскими квачами (а ведь в их отношении вопросов не возникает). Я не знаю, почему Норт отрицает очевидное, однако это позволяет ему совершить методологический трюк: так как он утверждает, что биткойн не используется в реальных сделках, он может избежать необходимости классифицировать его в рамках теории Мизеса (что это? товар, средство производства или средство обмена?)
Вместо того, чтобы классифицировать биткойн как товар, Норт ничтоже сумняшеся классифицирует его как финансовую пирамиду.
Финансовая пирамида
Норт предлагает свое определение финансовой пирамиды и причины, по которым она вызывает проблемы. Я напишу свое определение, имеющее больший экономический смысл с моей точки зрения.
Финансовая пирамида – это иерархическая система частично обеспеченных требований. Вливая некоторую сумму денег в систему, участник имеет право претендовать на большую сумму. Система построена иерархически, таким образом более ранние участники получают деньги от более поздних. Причина, по которой подобная система рушится, состоит в том, что сумма долга растет, так же как и риск возникновения требований об уплате. Полное удовлетворение требований об уплате в каждый конкретный момент времени попросту невозможно – система не платежеспособна. Возникновение слишком большого количества таких требований приводит к волне дефолтов, и требования остаются неудовлетворенными и обесцененными. В финансовой пирамиде коллапс обычно случается при недостаточном количество новых участников, готовых покрыть более ранние требования. Но это всего навсего один из возможных триггеров, способных привести к коллапсу, могут быть и другие самые разнообразные причины.
Биткойн не является системой требований. Биткойн – это псевдо-товар, но не требование. Люди, покупающие биткойны, не имеют требований к кому-либо, как никто другой не имеет претензий к ним. Если нет долга, который должен быть погашен, то невозможен и дефолт, обесценивающий биткойны. У Биткойна отсутствует механизм, приводящий финансовую пирамиду к коллапсу. Какие бы причины не существовали для роста или падения биткойна, аналогия с финансовыми пирамидами в корне неверна.
Необходимость классифицировать биткойн как требование при отсутствии возможности классифицировать его как товар вытекает напрямую из подхода к классификации товаров в рамках теории Мизеса. Разница между требованием и товаром несколько раз объяснена Мизесом как разница в факторах, определяющих их стоимость: цена требования определяется ценой товара, лежащего в его основе. Иногда и другие факторы влияют на цену требования, но цена товара, лежащего в основе, является первичным компонентом, по крайней мере на начальном этапе.
Связь между ценой товара и требованием об уплате была детализирована Малавикой Наир, автором «Теории денег и фидуциарных средств платежа». Вот что профессор Наир пишет касательно классификации биткойна:
Биткойн не является денежным суррогатом (т.е. требованием уплаты). Я бы сказала, что он имеет товарную ценность, хотя и не является товаром в привычном смысле этого слова. Я знаю, профессор Сельгин подобрал термин «синтетические деньги», но не уверена, проясняет ли это ситуацию. Если мне необходимо дать определение, я назвала бы биткойны квази-деньгами, преимущество которых состоит в их ликвидности и простоте, с которой они могут быть проданы за доллары.
Другими словами, биткойн – не требование к уплате, а товар. Биткойны ценны сами по себе, благодаря заложенной в них функциональности. Их цена не основана на стоимости других товаров, к которым они привязаны. И поскольку они служат для приобретения товаров, биткойны являются средством платежа.
Но даже если мы проигнорируем эту методологическую ошибку, трудно согласиться с версией Норта по поводу становления Биткойна:
Деньги были выкачаны с самого начала. Кто-то имел большую часть начальной суммы биткойнов, и этот человек и создал весь спрос на биткойны. Долларовая оценка его доли выросла в цене вместе с остальными биткойнами.
Дело в том, что это описание ложно. Практически все биткойны Сатоши остались непотраченными. Биткойны вообще ничего не стоили на протяжении первых девяти месяцев, и если бы Сатоши решил бы их продать, он не получил бы за них ни цента. Если бы он попробовал их продать, когда цена только сформировалась на рынке, он выручил бы за них 932 долларов. Это не опечатка, стоимость всех существующих биткойнов на момент их первичной оценки составляла менее тысячи долларов. Если бы он дождался открытия биржи Mt.Gox, он выручил бы 171,517 долларов (если считать, что он лично владел всеми биткойнами). Эти суммы представляют собой не прибыль, а выручку, ведь мы не учитываем затраты. Звучит впечатляюще, не правда ли?
Теоретического объяснения покупательной способности биткойна нет, а практическое противоречит эмпирическим данным. Давайте разберемся, почему Норт не смог дать обоснованного объяснения феномена биткойна.
Пробел в теории ликвидности
Норт ссылается на Менгера:
Теория денег основывается на теории ликвидности товаров. Если мы примем это, мы сможем понять, что практически абсолютная ликвидность денег представляет собой лишь особый случай общего явления экономической жизни – различий в степени ликвидности товаров.
Вот именно здесь Норт и терпит поражение. Вместо того, чтобы использовать теорию ликвидности, он использует теорию «стабильности цен». Хотя Менгер и утверждает, что драгоценные металлы более стабильны в цене по сравнению с другими товарами, он также говорит о том, что это не является определяющим фактором. На самом деле, что касается функции расчетных единиц, в «Принципах экономики» Менгер написал следующее:
Функция выражения цены, таким образом, не обязательно является характерной чертой товаров, становящихся деньгами. И так как это не является обязательным следствием того, что товар становится деньгами, это тем более не может быть обязательным условием для превращения товара в деньги.
Если функция расчетной единицы не является обязательным условием для превращения товара в деньги, тогда его стабильность и вовсе не должна иметь значения. Ликвидность – это не стабильность цены. Ликвидность, по словам Менгера, означает следующее:
Товар более или менее ликвиден в зависимости от того, с какой вероятностью успеха мы можем продать его по цене, соответствующей текущей экономической ситуации, по эффективной цене.
Цена на яблоки довольно стабильна. При этом яблоки – неликвидный актив, они не могут быть легко проданы по рыночной цене. Биткойн не имеет постоянной рыночной стоимости, но, тем не менее, он ликвиден. Он не настолько ликвиден, как деньги, и возможно даже не так ликвиден, как золото. Но все же он ликвиден, а значит удовлетворяется необходимое условие для становления биткойна средством платежа. Норт просто неверно толкует идеи Менгера.
Спекуляции с биткойнами
Норт утверждает, что биткойн используется для спекуляций. Однако этот факт не противоречит тому, что биткойн может служить средством обмена. Мотивации людей в данном контексте не являются взаимоисключающими. Если люди держат товар с тем, чтобы обменять его на что-то другое, когда такая необходимость появится, это означает, что они используют этот товар в качестве средства обмена. Если же они хранят его в надежде продать по более высокой цене в благоприятный момент времени, они спекулируют.
Спекуляция – нормальное явление в экономической жизни. Торговец покупает, скажем, одежду оптом в надежде на то, что продаст ее дороже в розницу, и ждет подходящей возможности. Он спекулирует на ценах на одежду. Но это не означает, что одежда представляет собой финансовую пирамиду, или что с ней что-то не в порядке.
Люди в странах с высоким уровнем инфляции более склонны к увеличению доли иностранной валюты в своих накоплениях. Они держат деньги в иностранной валюте, во-первых, потому, что ее ликвидность высока (и может быть использована благодаря ее покупательной способности), а во-вторых, потому, что они ожидают, что покупательная способность в этом случае будет выше, чем если бы они держали деньги в своей национальной валюте, подверженной более быстрой инфляции. Это подтверждает, что мотивации не являются взаимоисключающими.
Теорема регрессии
К сожалению, как выяснилось, огромное количество экономистов “австрийской школы” не понимают смысла теоремы регрессии. Я полагаю, что это происходит из-за разницы между подходом Мизеса и Менгера. Мизес посвящает большую часть его «Теории денег и кредита» анализу механизма, формирующего цену, и факторов, на нее влияющих. Основываясь на этих рассуждениях, он предлагает следующую классификацию товаров: потребительские товары, средства производства и средства обмена. Эта классификация была изобретена не Мизесом, он заимствовал ее из более ранних экономических трудов. Средства обмена, согласно Мизесу, отличаются от прочих товаров тем, что основная их ценность заключается в их покупательной способности. Далее он объясняет, как покупательная способность возникает на основе потребительской стоимости в процессе рыночного обмена благодаря разнице в ликвидности товаров. В конце он делает вывод, что нет другого способа возникновения меновой стоимости, кроме как из прежней потребительской стоимости и рыночного товарообмена.
В то время как Мизес рассматривает меновую стоимость и потребительскую стоимость как два компонента конечной цены, Менгер полагает, что идеи ликвидности и цены совершенно независимы. Они решают различные задачи. Подход Мизеса полезен при анализе экономических расчетов и может с успехом применяться в макроэкономике (бизнес циклы, денежная масса и т.д.). Подход Менгера, с другой стороны, поможет понять микроэкономические предпосылки возникновения средств обмена.
И Менгер, и Мизес говорят о том, что разница между деньгами и средствами обмена скорее количественная, нежели качественная, они «отличаются только степенью ликвидности». Норт и сам ссылается на это высказывание Менгера в своей работе «Теорема регрессии как гипотетическая история». Вот почему мы не можем привести доводов о происхождении денег, которые не были бы столь же справедливы и в отношении происхождения средств обмена. Вот почему становится очевидно, что некоторые австрийцы так и не поняли смысла теоремы регрессии.
Подход Менгера к происхождению средств обмена заключается в том, что средства обмена происходят от ликвидных товаров. Люди признают, что некоторые товары ликвидны (то есть «возможно продать их по цене, соответствующей текущей экономической ситуации, по эффективной цене») и, опираясь на это знание, начинают сберегать их для этой цели (чтобы продать по эффективной цене). В этот момент товар и приобретает функцию средства обмена. Подход Мизеса аналогичен, но он использует термин «меновая стоимость» для обоснования премии за ликвидность у более ликвидных товаров. Поэтому подход Мизеса более применим в изучении цен, но не подходит для изучения мотивации участников рынка.
Поскольку биткойн является средством обмена (люди откладывают их для того, чтобы приобретать товары в будущем), он должен логично встраиваться в теорему регрессии. Он должен быть ликвидным товаром, прежде чем начать использоваться в качестве средства обмена. И на самом деле, эмпирический анализ подтверждает этот факт. Еще до того, как люди стали использовать биткойн как средство обмена, было возможно покупать и продавать биткойны за долллары на биткойн-биржах, что подтверждается очевидной историей сделок. Это упростило продажу биткойнов по эффективной цене. Тот факт, что биржи были учреждены специально для торговли биткойнами, ничуть не умаляет их экономической функции. Менгер понимает, что специализированные сервисы продажи благоприятствуют росту ликвидности:
Институт организованного рынка на определенный товар дает возможность производителям, а также экономически активным индивидуумам, торгующим на рынке, в любое время продавать свои товары по эффективной цене.
Если мы заглянем еще дальше в прошлое, когда биржи биткойнов еще не существовало, биткойн уже имел цену и продавался время от времени как товар. Самые первые цены на биткойн были сформированы на основе расходов их на производство в то время. Еще раньше цены на биткойн не существовало, а сам биткойн не считался товаром.
Таким образом, приобретение биткойном функции средства обмена происходит четко по схеме, приведенной Менгером в его книге. Норту приходится отрицать покупательную способность биткойна, потому что, если он примет ее существование, он не сможет дать ей объяснение, кроме описанного мной выше.
